Close button

Как белорусские айтишники работают на свержение режима Лукашенко

Как белорусские айтишники работают на свержение режима Лукашенко

Один из основателей белорусской платформы Голос Павел Либер рассказал об альтернативном подсчете голосов на президентских выборах и о том, почему Украина — не лучший вариант для релокации айтишников, повідомляє Новое время.

Сколько голосов набрал Александр Лукашенко на самом деле?

Белорусская IT-платформа Голос проводила альтернативный подсчет голосов избирателей и перепроверяла результаты по каждому участку. Подсчет велся на основании голосования пользователей на портале Голоса и присланных ими в подтверждение фотографий своих бюллетеней. Всего было подсчитано 1 049 344 уникальных подтвержденных голосов, из которых более одного миллиона отданы за основного конкурента Александра Лукашенко — Светлану Тихановскую.

Согласно результатам платформы, выборы в Беларуси недействительны, поскольку фальсификации были обнаружены минимум на каждом третьем избирательном участке, а итоговые данные, озвученные ЦИК, значительно расходятся с официальными данными проверенных участковых протоколов.

Команда проекта, опасаясь преследований со стороны белорусских властей, до 20 августа оставалась неизвестной. 20 августа директор департамента IТ-компании EPAM Павел Либер на своей странице в Facebook признал, что является одним из создателей Голоса и, помимо прочего, занимался интеграцией платформы с проектом «Зубр», созданным для сбора нарушений на избирательных участках в ходе выборов. Всё время работы над проектом Павел находился за пределами Беларуси. На данный момент он временно проживает в Киеве. Большинство участников проекта, как и Павел, были вынуждены временно покинуть страну. Те, кто остались, были задержаны белорусскими силовиками.

Павел Либер подробно рассказал о работе и будущем платформы, вынужденной релокации белорусских IT-специалистов и состоянии IT-отрасли в соседней стране.

Как создавался Голос

— Почему возникла идея создать Голос?

— У нас не очень высокий уровень доверия к Центризбиркому. До этого каждые выборы были проходным событием — все понимали, что у Лукашенко есть электоральное большинство и если он что-то себе и накрутил, то не очень много. В этот раз целый комплекс факторов (его неадекватная реакция на коронавирус, разговоры об интеграции с Россией, усталость людей от самого Лукашенко, появление ярких претендентов на президентский пост) привел к тому, что люди впервые осознали: у него больше нет электорального большинства. Группа айтишников, включая меня, решили это перепроверить.

Поскольку ЦИК не дает прозрачной информации о процессе выборов, доверия к подсчету голосов избирателей не очень много, бюллетени извлечь и пересчитать нельзя, — мы вынуждены просто верить числу, которое нам озвучили по телевизору. Мы решили проверить это с помощью цифровых технологий.

Голос был задуман абсолютно аполитичной платформой. Люди должны были слать бюллетени, чтобы мы сверили их число по каждому участку с официальными протоколами голосования по этому же участку и количеством голосов в них. Наверное, в идеальной стране с честно работающим ЦИК эти цифры должны были бы сойтись или, как минимум, не сильно отличаться.

— Когда была сформирована идея этого проекта?

— В начале июля, за месяц до выборов. Мы прошли путь классического стартапа: несколько ребят собрались вокруг одной идеи, начали работу. Потом мы поняли, что нужны ещё компетенции и начали добирать волонтеров (кого-то — обеспечивать безопасность, кого-то — проверку бюллетней, заниматься ботами, лэндингом и т. д.). К выборам нас было уже 40 человек. Это такая суперуспешная история стартапа в очень краткие сроки".

Принцип работы и алгоритмы платформы

— Многие IT-компании знали о том, что будут проблемы с доступом к Интернету во время выборов в Беларуси, что возможен шатдаун. Вы знали об этом? Если да, то как готовили к этому проект?

— Это было предсказуемо. Проект начался с моего поста в Facebook, где я описывал механику Голоса, указывая, что в цифровой стране можно всё перепроверить, но, наверняка, «случайным образом» в день выборов власти отключат Интернет. Нужно понимать, что наши власти, власти Беларуси — это представители военных, силовых структур, которые борются с чем-то, как правило, физическими, простыми и понятными способами. Мы не верили, что взламывать нашу систему придут суперкрутые белорусские хакеры (хотя их и ждали), но совершенно точно были уверены, что какие-то простые физические или административные способы будут применяться.

Именно под это мы выстраивали механику проекта: остановились на том, что нужно фотографировать бюллетени как раз потому, что понимали — можно отключить интернет, но нельзя стереть фотографии с миллиона телефонов. Когда интернет восстановился, люди спокойно дослали всё, что не успели дослать до шатдауна.

Методы борьбы с нами были простыми: «запретить шторки» (на кабинках для голосования), повесить объявления, что нельзя фотографировать, поливать нас грязью в СМИ, мол мы уголовники, которые хотят украсть персональные данные белорусов… То есть, никаких технологических, «крутых» вещей не было. Кроме одного: нас попытались подменить в день выборов, но мы быстро это вскрыли и откатили всё обратно.

КОНТЕКСТ. Как пытались подменить Голос

В день выборов 9 августа стало известно, что кто-то подменил сайт Голоса: гиперссылка на сайт вела на страницу-заглушку, которая требовала от пользователя оставить свой номер телефона. Создатели платформы поменяли адрес сайта, оперативно проинформировали о ситуации пользователей и смогли продолжить работу.

— Как организован процесс проверки голосов на вашей платформе?

— Мы даем возможность выбрать кандидата, за которого голосовал избиратель, подтвердив это номером телефона (важно понимать, что в Беларуси сим-карты нельзя купить без паспорта, поэтому номер является неким уникальным идентификатором). Затем, в день выборов, пользователь фотографирует бюллетень со своим волеизъявлением и отправляет его через чат-бот в мессенджере Telegram или Viber на платформу. Дальше в процесс включается нейросеть. Мы просили людей сфотографировать бюллетень с двух сторон (где человек отдал голос и где есть подписи членов избирательной комиссии) и нейросеть анализировала, в том числе, и подписи членов комиссии, — если подписи в бюллетене не совпадают с другими подписями на этом участке, значит это какая-то ошибка и такой голос не учитывался. Также мы учитывали ID устройства, с которого нам присылали бюллетень, повторяемость бюллетеня в системе (чтобы человек не смог с двумя сим-картами отправить один и тот же бюллетень дважды). Был набор параметров, который позволял нам отсечь определенное количество фрода.

Нам поступило более миллиона фотографий. Часть их — с лицами, часть — паспортами… Мы давали инструкцию (как правильно фотографировать бюллетень для платформы), но, понятно, когда их больше миллиона, всегда есть отклонения.

Также у нас была группа зарубежных волонтеров (порядка 400 человек), которые, в случае, если нейросеть не могла точно определить картинку, включались в работу, и либо отбраковывали бюллетень, либо принимали голос избирателя. После этого специальная узкая группа модераторов, которой мы доверяем, перепроверяли работу этих волонтеров.

Порядка 85% фотографий были проверены автоматически. Ещё в 15% была задействована комбинация «автоматика — волонтеры — модераторы».

— Как обеспечивалась безопасность данных пользователей?

— Мы собирали только номер телефона, без имен и паспортных данных, хотя 40 тысяч человек зачем-то прислали нам паспорта. Номер попадал к нам в систему (мы хостились на Amazon-е), где он хэшировался. Мы не хранили номера телефонов в открытом виде — в одной стране у одного человека был доступ к базе, в другой стране у другого человека — соль хэширования. Соответственно, даже если завтра всю нашу базу выкачать и отдать в КГБ, никаких номер телефонов там не будет — только хэш. Сегодня мы сами не можем расшифровать номера телефонов. Мы сделали это, чтобы пользователи были уверены, что их данные никуда не попадут, что к ним не постучат в дверь спецслужбы и не спросят «почему ты голосовал не за Лукашенко?».

— 40 человек — достаточно большая команда. Как координировалась её работа?

— На самом деле, за счет того, что люди делились на группы, которые занимались конкретными командными задачами, большой проблемы с координацией работы не было. У нас одна группа занималась чат-ботами, другая — сайтом, третья — безопасностью, четвертая — нейросетью, пятая — работой с волонтерами, шестая — пиаром и продвижением… Поскольку команды небольшие, они прекрасно самоорганизованы. У нас не было классических менеджеров, тим-лидов. К тому же, все это делалось в очень короткие сроки — мы просто не успели пройти путь из стартапа в условный процессный энтерпрайз. Да, мы пытались использовать какие-то инструменты а-ля Trello, но отказались, потому что ребята гораздо быстрее садились и выдавали результат: у нас просто не было времени запускать какой-то процесс.

— Сколько денег было потрачено на Голос?

— Мы всё это делали на энтузиазме и использовали своё свободное время, то есть формально — нисколько не потрачено. Наверное, если бы это был классический IT-проект, то, с учетом той команды, которая у нас была, и средних расценок, это стоило бы порядка $150 тысяч.

Деанонимизация, внимание властей и будущее проекта

— Долгое время ваша личность, как основателя Голоса была неизвестна общественности. Почему решили открыться?

— Мы публиковали финальный отчет [по результатам мониторинга], и хотели, чтобы к нему было соответствующее внимание и доверие. Но высокий уровень доверия невозможен, когда система полностью анонимна. Мы периодически встречали комментарии о том, что нет гарантий, что Голос — не разработка зарубежных спецслужб и т. д. Естественно, этим активно пользовались наши власти через государственные СМИ, которые всячески нас клевали, рассказывая, что это всё «чехи»… Чехам почему-то больше всего доставалось [от госпропаганды], даже жалко их.

В итоге мы решились. Я достаточно известен в белорусском IT, мы делали множество социальных проектов (в том числе и в сотрудничестве с государством), и я решил, что если выйду со своим лицом, то это даст больше доверия к результатам: это не какой-то «неизвестный чех», а кто-то «теплый, понятный, кого мы встречали до этого». Становилось понятно, что Голос делают белорусы для белорусов.

Я не жалею об этом, прекрасно понимаю риски и сейчас не могу вернуться в Беларусь и чувствовать себя в безопасности, но, при этом, считаю, что уровень доверия к проекту очень сильно возрос. ПосколькуГолос не останавливается, а развивается дальше в других ипостасях, моя деанонимизация помогает двигать продукт, поддерживать протестное направление и быть способом коммуникации с людьми. База 1,2 миллиона человек, которые доверяют платформе — очень хороший «капитал», с которым можно работать.

— Если бы вы сами не вышли из тени, власти смогли бы вас идентифицировать?

— Думаю, что да. До этого в различных провластных Telegram-каналах выкладывались списки людей, которые «участвуют в незаконной деятельности», в свержении режима, и моё имя было в них. Там указывалось, что я основатель платформы Голос и платформы Зубр. Последнее неправда: Зубр — отдельный продукт, созданный для наблюдателей на выборах. Эти платформы плотно взаимодействуют между собой, потому что Голос сверяет результаты по участкам на основании данных, полученных из Зубра. Я являлся интегратором платформы Зубр, чья команда находится в Литве (это тоже белорусы). Моя задача была — сделать единую экосистему, чтобы обработать результаты.

Поскольку, чтобы платформа заработала, нужно было взаимодействие многих организаций, было понятно, что внутри этих организаций есть люди, которые выявляют разработчиков, чтобы в дальнейшем запугивать, устранять и прочее. Потому что все люди, которые остались в Минске, были задержаны. Они не были даже разработчиками — просто администрировали соцсети и т. д. Сейчас шесть человек находятся в СИЗО КГБ. Каждый из них занимался разными задачами: администрировал соцсети, отвечал на вопросы в чатах… Это не разработчики, не координаторы. При этом они не выехали из Минска и достаточно быстро были задержаны.

— Кроме этих шести человек кто-то из проекта ещё остался в Беларуси?

— В Беларуси — нет. Мы совершенно осознанно всем порекомендовали выехать.

— Были ли проблемы или «повышенное внимание» белорусских властей к EPAM из-за деятельности Голоса?

— Перед тем, как все это начать, я взял отпуск и до сих пор нахожусь в отпуске, работаю на своем компьютере, не использую инфраструктуру компании. Поскольку ЕPAM — достаточно большая компания, не думаю, что, несмотря на то, что я действительно руководитель большого подразделения, мои действия могут повлиять на нее. У нас и так IT-сфера находится в крайне подвешенном состоянии, и, если на неё начнут давить, все айтишники просто возьмут и улетят в ту же Украину, например. Украина массово рассылает предложения офисов, коворкингов и рабочих мест — наши айтишники завалены предложениями.

Будущее Голоса

— Как дальше будет развиваться Голос?

— У нас есть несколько направлений. Сегодня в Беларуси создан Координационный совет (группа, которая должна обеспечить переход власти). Голос станет отличным способом коммуникации между этой группой и людьми: у нас есть анонимизированые пользователи, которые доверяют платформе и с которыми можно проводить опросы, информирование. Условно говоря, Координационный совет с помощью Голоса может решить, концентрироваться ли им сейчас на создании новой Конституции или нет. Он может спросить у людей и получить ответ.

Есть и другое направление, связанное тоже с Конституцией, но я о нем не хотел бы рассказывать, потому что мы его только начали прорабатывать.

— Планируете развивать Голос как коммерческий проект?

— На текущий момент — нет, хотя уже поступило несколько предложений из Казахстана. Там скоро выборы и их очень заинтересовал белорусский опыт. Я пообщался уже с несколькими людьми оттуда — у них очень похожий опыт [организации выборов], похожа система фальсификации [результатов выборов властями], недопуска наблюдателей… Они хотят использовать Голос как продукт в Казахстане. Для нас это пока некоммерческая история — мы заинтересованы в развитии продукта, а не в том, чтобы его «паковать и продавать».

О белорусской IT-отрасли и релокации в Украину

— Насколько реалистичен сценарий переезда белорусских айтишников в Украину?

— Я руковожу подразделением, в которое входят специалисты из восьми стран, включая Украину, поэтому очень хорошо знаю, как работает система налогообложения в Украине. И очень хорошо знаю, что айтишник, который приезжает сюда, без гражданства и вида на жительство, платит совсем другие налоги.

Не могу сказать, что Украина сегодня очень сильно привлекательна для IT-специалистов — именно из-за налогов. Мы, скорее, ожидаем оттока людей в Латвию, Литву и Польшу, которые уже сегодня заявили о том, что рады принимать белорусский бизнес и айтишников, упрощать визовый режим и т. д. Хотя часть специалистов, безусловно, приедет и в Украину в том числе. Нужно понимать, что Украина, как мне кажется, ментально очень близка белорусам. Мы очень хорошо понимаем язык, здесь очень открытые люди, поэтому, повторюсь, часть специалистов приедет сюда. Если бы Украина могла каким-то образом налоги для таких приезжих хотя бы уровнять с налогами физлиц-предпринимателей (создать какой-то компромиссный режим), количество приезжающих было бы больше. ІT-отрасль будет расти во всем мире просто гигантскими темпами и сейчас это была бы очень правильная инвестиция для страны: получить хороших ІT-специалистов, воспользовавшись, условно говоря, некомфортным политическим периодом в Беларуси.

При этом я говорю с сожалением, потому что очень люблю Беларусь и очень не хочу, чтобы оттуда уезжали хорошие специалисты. Беларусь 15 лет инвестировала людьми, деньгами и законами в то, чтобы вырастить отрасль, которая развалилась за несколько недель.

— Но это ведь временно…

— Если ничего в Беларуси не изменится, то это не будет временно. Эволюцию невозможно повернуть назад, эволюцию сознания — тем более. Люди, которые увидели, как их сограждан бьют и убивают, люди, которые увидели, что закон в стране работает только на одного человека, просто не готовы дальше в этой стране жить. Они понимают: как бы хорошо им не жилось (а IT живет хорошо в Беларуси), к ним могут прийти и завтра всё забрать, а закона, который бы их защищал — не существует. Это настроение очень отягощающее. Мои друзья в Беларуси говорят, что у них у всех крайне подавленное депрессивное состояние, они хотят уехать при первой же возможности, не готовы дальше жить в таких условиях. Тот же Viber, который у нас достаточно активно развивался, после того, как избили двух сотрудников компании, закрылся, заявив, что не инвестирует в страну, в которой нет закона. Многие, думаю, поступят также, потому что сегодня многие IT-компании кросс-географические, и для них вывезти людей из Беларуси в любую страну, где есть ещё один офис, гораздо выгоднее, чем пытаться набрать людей на локальном рынке.

— Когда ситуация в Беларуси стабилизируется, как быстро IT-отрасль страны сможет восстановиться?

— Думаю, достаточно быстро. IT-отрасль в принципе очень мобильна и очень динамична. Она привыкла быстро адаптироваться. Сегодня направления IT-отрасли драматически меняются практически каждые полгода и, соответственно, там работают люди, которые привыкли менять себя под эти новые условия гораздо быстрее, чем, например, работники заводов, работающие по техпроцессу годами. Поэтому, если IT-отрасли нужно будет восстанавливаться, она сделает это очень быстро, — практически в течение месяца. Как и сама Беларусь.

Владимир Кондрашов

Читайте также: Почему не стоит сравнивать белорусов с украинцами

Новини

Популярні теми форуму

analytics