Алиса в стране чудес

Есть такой тест для совсем мелких детей: ребенку дается картинка из двух кадров. На обоих изображен мальчик и скамейка, но на первом кадре мальчик бежит, а на втором тот же самый мальчик п""данулся о скамейку и упал. Ребенку задают вопрос: "Кто виноват?" И в три года большинство детей говорят, что виновата скамейка, """уле, она же помешала мальчику. В пять лет большинство уже говорит, что виноват мальчик, который не смотрел куда бежит. Происходит это потому, что в три года у ребенка не развито критическое отношение к себе. Он не может быть ни в чем виноват, а значит, мальчик, с которым он себя ассоциирует (а дети почти всегда ассоциируют себя с персонажами-детьми), тоже не может быть виноват. В пять лет же самокритика находится уже совсем на другом уровне. Но довольно часто ты встречаешь взрослых, у которых до сих пор виновата скамейка.(с)

Гениальный дует . Маэстро , Моцарт ! Сможешь аккомпанировать? Соло за мной .... Красиво

Лети моя Душа...Под облаками блокитнымиПод облаками-зенитками в небо..... Лети моя Душа и солнце поцелуйЗа всех друзей моих сгинувшихЗа тех, кого не покину я....Печаль моя будто росаЛёгкая птаха Светла и прозрачна - Белой рубахой Отца....(с)

Жизнь входит в берега... Заставляя думать прежде , чем оставить все надежды .... Согревая наши Души (с) Очень интересная Девушка - Диана Арбенина ...))) Очень хотела (с) ВСЕ ПРИ СВОИХ, КОГДА ТОПЯТ ДРУГИХ (с)

Будь таким - каким Тебя знал Бог ! не спеши ... пусть она подождёт - ще мить ....

тсс... на ушко... всё не так , как рисует политика. Кто - Человек .. был ,есть тот им и останется... Всем остальным : простите за оффтоп ... А Жизнь - ОДНА. Всё рассказала . МАМА, кому мы - "МОЛИЛИСЬ" ???

– Папа, – спросил мальчик, – а из чего состоит туман? Отец задумался. – Туман, – сказал он, протягивая сыну несколько маленьких кусочков навоза, – это мельчайшие капельки воды, висящие в воздухе. – А почему они не падают на землю? Отец поразмышлял и протянул мальчику еще кусок. – Потому что они очень маленькие, – сказал он. Мальчик опять не успел заметить, откуда папа взял навоз, и поглядел по сторонам, словно пытаясь разглядеть эти маленькие капельки. – Мы не заблудимся? – озабоченно спросил он. – Ведь вроде уже должен быть пляж. Отец не ответил. Он молча шел сквозь туман, и ничего не оставалось делать, кроме как следовать за ним. Мальчику померещилось, что они с отцом ползут у подножия главной елки мира сквозь огромные клочья ваты, изображающей снег, ползут неясно куда и отец лишь делает вид, что знает дорогу. – Папа, и куда это мы только идем, идем… – Чего? – Так… Мальчик поднял глаза и увидел сбоку неясное мерцание. В белой мгле нельзя было разобрать, где находится его источник и что это светится – то ли часть тумана совсем рядом сияет голубым огнем, то ли издалека пытается пробиться луч включенного неизвестно кем прожектора. – Папа, гляди! Отец поднял глаза и остановился. – Что это такое? – Не знаю, – сказал отец, трогаясь дальше. – Наверно, фонарь какой-нибудь забыли погасить. Мальчик пошел следом, косясь на уплывающий назад свет. Несколько минут они шли молча; мальчик иногда оглядывался, но света больше не было видно. Зато в голову опять стали приходить странные, ни на что не похожие мысли, какие в нормальном месте никогда не возникли бы. – Слышишь, пап, – сказал мальчик, – мне сейчас вдруг показалось, что мы с тобой давно заблудились. Что мы только думаем, что идем на пляж, а никакого пляжа на самом деле нет. И даже страшно стало… Отец рассмеялся и потрепал мальчика по голове. Потом в его руках откуда-то появился такой здоровый кусок навоза, что его хватило бы на голову крупной навозной бабы. – Знаешь, как в народе говорят, – сказал он, передавая кусок сыну, – жизнь прожить – не поле перейти. Мальчик уклончиво кивнул, с трудом втиснул папин подарок в свою сумку и перехватил ее поудобнее, потому что тонкий полиэтилен ручек уже начал растягиваться. – А бояться не надо, – сказал отец, – этого не надо… Ты ведь мужчина, солдат. На вот. Получив новый кусок навоза, мальчик попытался удержать его в руках, но сразу же выронил, а следом на бетон шлепнулась сумка, и там хрустнули, разбившись, стаканы. Мальчик сел на корточки у сумки, из которой при падении вывалилась большая часть навоза, потрогал ее рукой, испуганно поднял глаза на отца, но вместо ожидаемой хмурой гримасы обнаружил на его лице торжественное и немного официальное умиление. – Вот ты и стал взрослым, – помолчав, сказал отец и вручил сыну новую пригоршню навоза. – Считай, сегодня твой второй день рождения. – Почему? – Теперь ты уже не сможешь нести весь навоз в руках. У тебя теперь будет свой Йа, как у меня и мамы. – Свой Йа? – спросил мальчик. – А что такое Йа? – Посмотри сам. Мальчик внимательно поглядел на отца и вдруг увидел рядом с ним большой полупрозрачный серо-коричневый шар. – Что это? – испуганно спросил он. – Это мой Йа, – сказал отец. – И теперь такой же будет у тебя. – А почему я его раньше не видел? – Ты был еще маленьким. А сейчас ты вырос достаточно и уже можешь увидеть священный шар сам. – А почему он такой зыбкий? Из чего он? – Зыбким, – сказал отец, – тебе шар кажется потому, что ты только что его увидел. Когда привыкнешь, поймешь, что это самая реальная вещь на свете. А состоит он из чистого навоза. – А-а, – протянул мальчик, – так вот где ты все время навоз брал. А то ты его мне все даешь, даешь, но откуда – непонятно. У тебя его вон сколько, оказывается. А какое ты слово сказал? – Йа. Это священный египетский слог, которым навозники уже много тысячелетий называют свой шар, – торжественно ответил отец. – Пока твой Йа еще маленький, но постепенно он будет становиться все больше и больше. Часть навоза дадим тебе мы с мамой, а потом ты научишься находить его сам. Мальчик все еще сидел на корточках, недоверчиво глядя на отца. Отец улыбнулся и чмокнул губами. – А где я буду находить навоз? – спросил мальчик. – Вокруг, – сказал отец и указал рукой в туман. – Но там же никакого навоза нет, папа. – Наоборот, там один навоз. – Я не понимаю, – сказал мальчик. – Держи. Сейчас поймешь. Чтобы все вокруг стало навозом, надо иметь Йа. Тогда весь мир окажется в твоих руках. И ты будешь толкать его вперед. – Как это можно толкать вперед весь мир? Отец положил руки на шар и чуть толкнул его вперед. – Это и есть весь мир, – сказал он. – Что-то я не понимаю, – сказал мальчик, – как это навозный шар может быть всем миром. Или как это весь мир может стать навозным шаром. – Не все сразу, – сказал отец, – подожди, пока твой Йа станет побольше, тогда поймешь. – Шарик же маленький. – Это только так кажется, – сказал отец. – Посмотри, сколько навоза я тебе сегодня дал. А мой Йа от этого совсем не уменьшился. – Но если это весь мир, то что же тогда все остальное? – Какое остальное? – Ну, остальное. Отец терпеливо улыбнулся. – Я знаю, это сложно понять, – сказал он. – Но, кроме навоза, ничего просто нет. Все, что я вижу вокруг, – отец широким жестом обвел туман, – это на самом деле Йа. И цель жизни – толкать его вперед. Понимаешь? Когда смотришь по сторонам, просто видишь Йа изнутри. Мальчик наморщился и некоторое время думал. Потом он начал сгребать вывалившийся перед ним навоз ладонями и с удивительной легкостью за несколько минут слепил шар, не особо круглый, но все же несомненный. Шар был высотой точь-в-точь с мальчика, и это показалось ему странным. – Папа, – сказал он, – ведь только что навоза у меня была всего одна сумка. А здесь его полгрузовика. Откуда он взялся? – Здесь весь навоз, который мы с мамой дали тебе с рождения, – сказал отец. – Ты его все время нес с собой, просто не видел. Мальчик оглядел стоящий перед ним шар. – Значит, теперь надо толкать его вперед? Отец кивнул головой. – А все вокруг и есть этот шар? Отец опять кивнул. – Но как же я могу одновременно видеть этот шар изнутри и толкать его вперед? – Сам не знаю, – развел руками отец. – Вот когда вырастешь, станешь философом и всем нам объяснишь. – Хорошо, – сказал мальчик, – если ничего, кроме навоза, нет, то кто же тогда я? Я-то ведь не из навоза. – Попробую объяснить, – сказал отец, погружая руки в шар и передавая сыну еще горсть. – Правильно, вот так, вот так, ладошками… Теперь погляди внимательно на свой шар. Это ты и есть. – Как это так? Я ведь вот, – сказал мальчик и показал на себя большим пальцем. – Ты неправильно думаешь, – сказал отец. – Ты логически рассуждай. Если ты говоришь про что-то «Йа», то значит, это ты и есть. Твой Йа и есть ты. – Мое ты и есть Йа? – переспросил мальчик. – Или твое ты? – Нет, – сказал отец, – твой Йа и есть ты. Сядь на лавку, успокойся и сам все увидишь. То, что отец назвал лавкой, было длинным и толстым бревном квадратного сечения, лежащим на границе видимости. Один его торец сильно обгорел – видно, перекинулся огонь из подожженной урны, – и теперь лавка напоминала во много раз увеличенную спичку. Мальчик подкатил свой Йа к лавке, уселся и поглядел на отца. – А туман не помешает? – спросил он. – Нет, – ответил отец. – Вон, гляди, уже почти видно. Только больше никуда не смотри. Мальчик поглядел на папу, недоверчиво пожал плечами и уставился в неровную поверхность своего свежеслепленного шара. Под его взглядом она постепенно разгладилась и даже заблестела. Потом она начала делаться прозрачной, и внутри шара стало заметно движение. Мальчик вздрогнул. Из глубины шара на него глядела шипастая черная голова с крошечными глазками и мощными челюстями. Шеи не было – голова переходила в твердый черный панцирь, по бокам которого шевелились зазубренные черные лапки. – Что это такое? – спросил мальчик. – Это отражение. – Чего? – Ну как же так? Ведь только что все понял, а? Давай опять логически. Спроси себя сам – если я вижу перед собой отражение и знаю, что передо мной Йа, что я вижу? (c) дяденька Пелевин

А мир ревёт, по-прежнему ревёт, круговорот, разброд, круговорот вещей в природе, воздуха в пространстве. Машины мчатся, грохают станки, я — в русле человеческой реки, слова летят, летят из-под руки, как звёзды в объективе папарацци. А я пишу, по-прежнему пишу, я — нарушитель, искромётный шут, словами попирающий тиранов. Сказать нельзя, но и молчать невмочь, здесь тишина, там рёв, там — день, тут — ночь, моя строка заточена, как нож, всё — диссонанс, и это очень странно. А ты молчишь, по-прежнему молчишь, я говорю: возьми мои ключи, потом под дверью не стоять напрасно. Зачем тебе — пусть будет лишний рейс, и ты, серьёзно сделав poker-face, опять молчишь, моя смешная Грэйс. И тишина прекрасна(c)

видели Вы ещё границы не переходили так , что ПРИХОДИТСЯ менять там ))) безвизу слава

Не спіши, най вона зачекає,Ще мить...(с)

Ура ! Мы- прошли..))) Граница - заработала ! ( в прямом и переносном смысле ) Чоп - Чемпион ! олээээ ...олэ -олэ-олэ Всего лишь! ..... 3 часа )))

между нами ...стена .... впала P.S ( кроликом - построенная )

моим постоянным "минусовальщикам" (в полит. темах)....тихо посвящается .... отличная музыка, прекрасные слова ! Какие же Вы, минусовальщики- скучные ...))) я за Мир во всем МИРЕ и Созерцает - только Любовь )

йихаааа ))))))))))) с первыми грибочками меня

землячка )))

Йиииха !!!!