Почему США и КНР не помирятся?

Конфликт между Вашингтоном и Пекином набирает обороты, и уже сейчас очевидно — это противостояние всерьез и надолго. А учитывая силу сторон и масштаб их амбиций, это столкновение будет определять мировую политику в ближайшие годы, если не десятилетия. Мир вступил в эру новой холодной войны, в которой сошлись два экономических и военных лидера современности, сообщает ZN.ua.

Последние дни добавили уверенности в этом. Сначала была атака госсекретаря США Майка Помпео, выдвинувшего претензии Пекину по поводу распространения пандемии коронавируса. Затем республиканцы в Сенате стали продвигать проект резолюции о введении санкций против КНР — в наказание за якобы недостаточные усилия по предотвращению распространения вируса.

А на прошлой неделе президент Дональд Трамп в интервью телеканалу Fox не только вновь обвинил Китай и в несправедливой экономической эксплуатации Соединенных Штатов, и в распространении пандемии COVID-19 по миру, но и пошел дальше: заявил, что не исключает полного разрыва отношений с Пекином. Возможно, в будущем в учебниках истории этот демарш Трампа станут называть поворотным моментом отношений США и Китая, и он превратится для начинающейся холодной войны в такой же символ, каким для холодной войны Запада и СССР была Фултонская речь Уинстона Черчилля.

После такого легко списать всю ответственность за развязывание глобального противостояния на Трампа. Но правда в том, что не будь Трампа и коронавируса, конфликт все равно начался бы, разве что это случилось бы чуть позже. Ведь он подчиняется логике современных международных процессов.

Есть, конечно, в конфликте и "злоба дня" — нынешний год как нельзя лучше подходит для начала конфронтации: выборы в США традиционно сопровождаются обострением как внутренних, так и международных противоречий, а в текущем избирательном сезоне "модным" стало показывать твердость и жесткость своей позиции в отношении Пекина. И Трамп тут не одинок. Он даже не выглядит самым большим ястребом. И республиканцы, и демократы в едином порыве критикуют Пекин за действительные и вымышленные грехи, да и главный конкурент Трампа в предвыборной гонке — Джо Байден — тоже не похож на адвоката Китая.

Играет на руку конфликту и более длительная тенденция, начавшаяся еще на излете президентского срока предшественника Трампа, — борьба за влияние в Восточной и Юго-Восточной Азии. Объявив в начале десятилетия "поворот в Азию", Барак Обама отразил тревогу американского истеблишмента: в Вашингтоне опасаются, что усилившийся Китай заберет под свой контроль весь регион и это существенно ослабит позиции США в Азии как торгово-экономические, так и в области безопасности.

Смену настроений американской элиты, которая в начале века делилась на сторонников дальнейшего сотрудничества с Пекином и противников Поднебесной, а в последние годы почти единодушна в необходимости сдерживания Китая, можно в немалой степени объяснить именно этой причиной.

Но есть еще более глубинная причина недовольства Китаем — разочарование глобализацией, которое очень заметно в США в последние годы. Да, это разочарование проявляется по-разному: для консервативных кругов оно обосновывает необходимость более закрытой, протекционистской политики, у их более либеральных коллег вызывает стремление перезапустить глобализацию, исправив те "недостатки", которые не позволили США в полной мере обернуть в свою пользу казавшуюся необратимой тенденцию.

Провал глобализации не абсолютен и не окончателен. Она наверняка еще не раз проявит себя в отношении народов, и не раз снова сойдет с авансцены, так же, как делала это в прошлом. В конце концов, мир ХІХ века был, в большей части, куда более глобализированным, чем в начале ХХ. Однако на нынешнем круге развития маятник уже качнулся в другую сторону — к протекционизму.

Причин у провала много, но в Вашингтоне винят конкурентов, и, прежде всего, Пекин. Ведь там быстро научились использовать инструменты международной кооперации и глобальной торговли в своих интересах. Теперь для США победа над Китаем является еще и условием возвращения на трек глобализации. А иной стратегии создания Pax Americana американская политическая и экономическая элита пока не разработала. Именно поэтому конфронтация так стремительно приобретает все признаки глобальной холодной войны — ее целью является мировое лидерство и определение мирового порядка.

Новая холодная война не станет копией предшественницы: глубоки существенные отличия, да и стартовые условия различны. В этой войне пока не играет значительную роль идеология, ядерное оружие остается где-то на втором плане, зато важнейшую роль играют мировые финансовые рынки и долговые обязательства. Но общая канва конфликта схожа: военные действия видятся как самая крайняя мера, важную роль играет борьба за моральное превосходство (и дискредитация противника), а главным призом каждой битвы в этой войне станет расширение собственной зоны контроля (и сокращение зоны контроля противной стороны).

Конфликт двух держав — явление не временное, а постоянное. Слова Трампа о том, что он не хочет сейчас говорить о противоречиях с лидером Китая Си Цзиньпином — не очередной театральный жест эксцентричного политика, а свидетельство того, что диалог сейчас просто не нужен, что пришло время "говорить пушкам", пусть даже залпы будут звучать лишь в войне информационной и торговой.

Конфликт станет определяющим для отношений между всеми государствами в разных уголках мира. Очевидно, что первым оружием новой холодной войны станут санкции разного рода: американцы поднаторели в их использовании в последние десятилетия, и немалая эффективность этого средства также говорит в их пользу. Такие санкции наверняка будут иметь экстерриториальный характер и распространяться на третьи страны. Это тоже тренд для американской внешней политики, который как никогда востребован в дипломатических атаках Вашингтона.

Ближайшим поводом для санкций могут стать обвинения в сокрытии информации о коронавирусе, из-за чего он смог быстро распространиться по миру. Не зря же в США так активно раскручивают эту тему. А под вывеской морального эмбарго начнется постепенный раскол мира на два враждующих лагеря.

Уже сейчас ясно, что первые же экстерриториальные санкции фактически превратят новую холодную войну в кодекс поведения для большинства международных акторов. И американцы, и — вслед за ними — китайцы начнут выстраивать коалиции по принципу "кто не с нами — тот против нас". У Пекина, конечно, значительно меньше возможностей и, к примеру, перед странами Евросоюза китайцы жесткий выбор ставить не будут. Но вот для соседей, для Центральной Азии, для многих партнеров среди развивающихся стран политическое условие — дистанцироваться от США, не иметь с ними военно-политических контактов и ограничить политическое сотрудничество — станет реальностью.

Для всего мира такой раскол — пока перспектива будущего, хоть и не слишком отдаленного. А вот на границах КНР, в Восточной Азии и в сердце Евразии битва за союзников (и против противников) разворачивается уже сейчас. Соединенные Штаты не только сами усиливают военную мощь в Тихом океане, но и активно подталкивают к большей милитаризации своих союзников в Восточной Азии.

Показателен пример Японии. За последние годы страна заметно увеличила расходы на оборону: если в начале десятилетия на эти нужды тратилось ежегодно порядка 45 млрд долл., то к 2024 году военные расходы должны вплотную приблизиться к 60 млрд долл.

Китай тоже не ограничивается ростом собственной военной мощи. Дипломатия Пекина все чаще направлена на формирование устойчивых военных связей с соседями — от Пакистана до России. Связей, в которых все чаще появляются мотивы военного союза (мотивы, еще несколько лет назад противоречившие самой логике китайской политики).

До вооруженного конфликта ситуация в ближайшее время не докатится (хотя взаимные провокации исключать точно нельзя). Но вот уровень взаимной угрозы — и, как следствие, уровень готовности вооруженных сил сторон — вырастет. Еще один признак раскручивающейся холодной войны.

Когда человечество выберется из глобального карантина, оно не окажется в тихой гавани. Его ожидают бурные воды нового глобального конфликта. И у мира нет лекарства от этой напасти.

Виктор Константинов, Доцент института международных отношений КНУ имени Тараса Шевченко